Интервью из серии «Разговор за живопись» с Игорем Маркиным
Современная живопись и все, что с ней связано — ключевая тема, на которую мы побеседовали с людьми, находящимися в самом центре событий современного российского мира искусства. Мы задавали им одинаковые вопросы, а ответы получали совершенно разные, зачастую диаметрально противоположные. Сегодня мы публикуем интервью с Игорем Маркиным — владельцем частного Музея актуального искусства ART4.RU.
Как Вы считаете, жива ли живопись сейчас?
Конечно. Семьдесят процентов мирового арт-рынка — это живопись, и если даже брать совсем современную и если брать contemporary art — что делается последние двадцать лет — то живопись это основная тема, по-прежнему.
Как вы считаете, какие влияния претерпевает современная живопись?
Влияние новых технологий. Она претерпевает компьютерное влияние, можно вспомнить разные типографские влияния. Все идет от Уорхола, от Лихтенштейна. Все ищут новую визуальность, просто живописи очень трудно сейчас пробиться, я имею в виду просто хорошую живопись. Нужно что-то новое придумывать и будет легче, как ни странно. Поэтому компьютерные технологии и новые технологии, вообще, новые краски, новые материалы — все влияет.
Если говорить о русской живописи двадцатого века — является ли современная российская живопись наследницей традиции русского искусства двадцатого века?
В двадцатом веке был первый авангард, потом второй авангард, который представлен шестидесятниками, Кабаковым, Булатовым, Васильевым. Тут присутствует традиционная живопись и влияние, наверное, есть какое-то. Я не искусствовед. Это становится неважным, вот что я хочу сказать. Потому что если до перестройки «русскость», русская идея, русская манера была важна для продвижения наших художников, и ею интересовались — она выглядела свежо на мировом рынке, на мировом уровне, то сейчас это никому не нужно. Сейчас эта подверженность влиянию означает, что художники становятся похожи друг на друга. А если одно и то же на них влияет, то они становятся одинаковыми и, соответственно, неинтересными. Это уже масса такая, как вот китайцы сейчас идут на мировой рынок, какой-то массой, артелью делают что-то в огромном количестве по большим ценам. И это не интересно. Интересны индивидуальности, на которых вообще не понятно, что влияет, на каждого свое.
Получается, что современное мировое искусство гораздо больше влияет на российских художников?
Да, несомненно. Потому что там больше свежих идей и оно более разнообразно. Поэтому нет такого, что художник у себя в деревне сидит, творит и, одновременно, является хорошим мировым художником, такого уже нет, все. Может быть, это когда-то было, во времена железного занавеса были уникумы, но сейчас уже этого нет. Уже все переизобретено, все переоткрыто, и только через взаимное влияние мировых идей рождается новое что-то...
Какие задачи живопись решает сейчас первостепенно?
Есть искусство концептуальное, а есть экспрессивное. И то и то сейчас живо. Концептуальное идет полностью от идеи, а исполняют уже кто как может, а в экспрессивном, наоборот, зависит все только от исполнения, идеи вообще нет, или она непонятно где. И то и то живет, но что сейчас побеждает, я не могу пока понять. В принципе, хороший художник — умный художник. Он все видит, он думает, а дальше уже придуманное делает.
Игорь, у вас музей актуального искусства. В первую очередь, живописи. Как вы считаете, какое место должна занимать живопись в современном музее?
Процентов шестьдесят от общего количества работ... остальное это фотографии, объекты, видео, новые медиа. Она и на арт-рынке примерно так занимает, примерно шестьдесят-семьдесят процентов. Пока ее много, а вот в какую сторону будет сдвигаться — наверное, будет уменьшаться.
На арт-рынке такое соотношение обусловлено возможностью достаточной простоты конвертации живописи?
Для рынка это проще всего. Живопись, она уникальна, фотографию можно нашлепать сколько угодно. Живопись еще уникальна тем, что ее сам художник делает. Создавая объект художник просто говорит идею, заказывает и ему делают. То есть, тут тоже очевидна тиражируемость. Живопись традиционна, это традиционная ценность, консервативная.
Не кажется ли Вам, что современное российское искусство несколько локально по отношению к международному? Даже если брать тот же самый рынок, мы видим что российское искусство все же покупается в основном русскими.
материал подготовили Наталья Овчинникова и Дарья Горленкова.Семьдесят процентов русские покупают, тридцать иностранцы, это нормальное соотношение, в любой стране предпочитают свое искусство. Американцев американцы покупают. Да, рынок локальный. Хотя тренд последнего десятилетия, и даже пяти-десяти лет — что современное российское искусство становится интернациональным. Уже можно мерить художников по мировой мерке, не по нашей, локальной, а по мировой. Особенно это относится к тем, кто сотрудничает с Западом, там живет, работает.
Вы говорите, что российских художников можно мерить по мировой мерке, но ведь не так много российских художников известно на Западе. Кроме Кабакова, Кулика и АЕS.
А их не должно быть много, исторически не так много талантов художественных. Один-два гения в любую эпоху и десяток-другой талантов. Остальные не имеют права на существование. Если брать мой период — послевоенное поколение, то это около ста художников, человек шестьдесят останутся.
Вы, как создатель музея, считаете, что музей современного искусства должен быть живым организмом?
Принципиально, он должен быть живой.
Каким образом этого можно достичь?
Важно не только общение с произведением, но и общение друг с другом. Оно может быть даже важнее. Потому что история еще не написана, она вся на языке. Частично написана, частично нет. Поэтому это должен быть какой-то клуб, какое-то модное место. Нужно привлекать людей. Искусство — это как такая приманка.
А оно не становится просто развлечением?
Да, так оно и должно быть. Это часть шоу-бизнеса. Это шоу-бизнес, фактически, как кино.
Но ведь тогда происходит девальвация искусства?
Нет, надо спокойно идти на девальвацию, ничего страшного, люди не понимают современного искусства, как правило. Я хочу сказать, что они не понимают, но они приходят общаться, приходят смотреть, танцевать, кофе пить и в итоге они начнут понимать. Искусство само за себя постоит. Талантливые, гениальные вещи — они работают, нужно достучаться до мозгов, немножко, и все.
*Мнение ньюсмейкера может не совпадать с мнением редакции сайта Музея «Эрарта».
