Вчера открылся последний художественный проект, задуманный в рамках фестиваля «Дягилев. Постскриптум» — выставка графики Аллы Буряковой «Le Spectre de la Danse. 100 лет спустя».
Это первая выставка этой художницы в России с тех пор как она уехала жить в Германию 8 лет назад. Ее вдохновенные, легкие, изящные работы, по словам руководителя фестиваля Натальи Метелицы, чувствуют себя очень уютно в стенах камерного музея-квартиры династии актеров Самойловых. Наталья убеждена, что графика Аллы доставит наслаждение многим петербуржцам, как профессионалам, так и просто поклонникам и любителям балета, потому, что здесь действительно есть на что посмотреть, они — произведения большого мастера.
Мастера, которого сегодня открывает для себя Петербург. И, как и сто лет назад, это открытие не обошлось без имени Сергея Дягилева. «Когда-то Дягилев сделал рывок и открыл миру русское искусство, а теперь, как волны, приходят к нам новые выставки, балеты. Все, что у Дягилева состоялось, имеет большое и долгое продолжение уже второе столетие. Он нам дает возможность сейчас встречаться с замечательными художниками, хореографами, танцорами», — отмечает Наталья Метелица.
Одним из таких отголосков дягилевской деятельности и является открывшаяся выставка, которая уже в названии имеет связь с его антрепризой. «Лист №» — непременная часть названий работ — словно отбивает такт в балетном классе. И мы видим то «Взмах», то «Паузу» в сложных балетных «Экзерсисах». Изящные, ломанные линии — линии, характерные для движений танцовщиков «серебрянного века», — века Фокина, Карсавиной и Нижинского. Последнему Алла отдает особое предпочтение, посвящая его удивительной пластике отдельные листы, один из которых стал главной иллюстрацией каталога фестиваля «Дягилев. Постскриптум».
На открытии художница призналась, что очень волнуется: «Петербург это не столько моя родина, сколько родина вот этих работ. Питер — это в первую очередь балет. Мы все родом из «Русских сезонов». Мои работы, я думаю, чем-то пересекаются с тем вдохновением, которому уже сто лет».
Балетная графика Аллы — это уже пройденный, но прелестный этап в творчестве автора. Отучившись в «Мухе» на дизайнера, большую часть времени, проводя в балетных классах нежели в стенах того учебного заведение, в котором надлежало быть начинающему дизайнеру, она еще пыталась после выпуска оформлять какие-то витрины, но в годы перестройки осталась совсем без работы. «Была такая одна ночь , — вспоминает Алла, — я подумала, что пойти подметать я, наверное, успею, вначале я, наверное, все-таки пойду в салон и отнесу работы. Через неделю пришла, и они оказались все проданными. Очень долго, лет десять, я этим жила».
Но надо было что-то менять: подрастал сын, за которого было страшно, и Алла приняла решение уехать жить в Германию, где и занимается уже 8 лет чистым искусством. Искусством не за еду, как было в России, искусством постоянных компромиссов, а настоящим искусством. Сделав за 5 лет 18 выставок — некий способ, по мнению Аллы, утверждения себя в чужой стране, получив новый опыт: «нарисовать, — делится художница, — это одно, а вот скомплектовать выставку — это вообще другое искусство», она доказала себе и многим, что что-то значит. Сейчас она выставляется в Европе, Америке, сотрудничает с балетными журналами, в частности и петербургскими. И вот, наконец приехала, в Петербург. И не одна, как это случалось раньше, а со своими работами, осуществив в какой-то мере то, что в свое время не удалось осуществить Дягилеву — привезти свой балет в Россию.
Как в Вашу жизнь вошел балет?
Это просто моя не сложившаяся любовь с детства, потому, что я в свое время поступала в Вагановское училище, и меня не взяли. Все очень просто. Я пыталась это забыть долгие годы, а потом так случилось, что путь в Мухинское училище, где я учились дизайну, проходил мимо Малого оперного театра. И в одни прекрасный день я просто вместо занятия в «Мухе», попала на занятия в балетный класс. И там я прогуливала фактически пять лет, и моя страсть как-то во мне вновь взыграла. А дизайнером я так до сих пор и не стала...
А что Вы пытаетесь ухватить в танце и перенести на бумагу?
Меня во всем этом в первую очередь, конечно, волнует движение. Многие пишут портреты, натюрморты, все это понятно, но почему-то я убеждена, что человек в состоянии соврать словом, а движением никогда. Движение — это то, что идет импульсивно, искренне, и это никогда невозможно подделать что ли.
А Вам не кажется, что в балете движение является наоборот искусственным, далеким от природного?
Оно изначально поставлено, это — да. Но танцовщица, которая танцует одну и ту же партию, станцует ее сегодня или завтра по-разному в зависимости от своего состояния. Все это совершенно стопроцентно иначе. Так же как стихи читают. Допустим, Юрский читает Пушкина, или Смоктуновский читает Пушкина — это совершенно разный Пушкин. Так и тут то же самое.
Это первая выставка в России за время Вашего проживания в Германии, но Вы же сюда приезжали, может быть, были и раньше какие-то проекты?
Это моя первая персональная выставка в России с того времени. До этого были какие-то мимолетные проекты, под какую-то балетную премьеру спектакля, не стационарные, экспромтом. Я что-то делала, потом собирала, никто все это не охранял, кроме меня.
А кто был инициатором этого проекта?
Мне помогла наладить контакты Наталья Зозулина. Она балетный критик и мой давний поклонник. Я очень много ей помогала с журналами, и она предложила такой вариант. Вообще то балетом я уже давно не занимаюсь, потому, что в Германии в общем балета нет. Я привезла сюда эти работы, потому, что это балетный город. Мне очень приятно это балетное дуновение...
Вы сами выбирали площадку для экспозиции?
Нет, это мне предложили. Я посмотрела и пришла в восторг. Поняла, что это то, что нужно.
P.S. Кстати, среди художников нашей коллкции тоже есть авторы, которые не обошли своим вниманием тему танца. Например, Сергей Бакин «Дашка выпендривается» и «Пляски на болоте», Петр Швецов «Характерный танец», Михаил Цэруш «Танец».
