Владимир Шинкарев

Владимир Шинкарев — фигура для петербургского искусства почти легендарная. Художник, писатель, один из основателей и идеолог «митьковского» движения родился в 1954 году в Ленинграде. Следуя семейной традиции, образование Владимир Шинкарев получил на факультете геологии Ленинградского государственного университета. Параллельно учебе активно занимался искусством: с 1974 по 1977 год посещал курсы при Ленинградском высшем художественно-промышленном училище им. Мухиной и институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Формирование Шинкарева происходило в среде неофициального искусства: с 1975 года он начал участвовать в квартирных выставках, а в 1981 году стал участником Товарищества экспериментального изобразительного искусства (ТЭИИ).

Движению «митьков» положила начало написанная Владимиром Шинкаревым в 1984 году одноименная повесть. Сконструированный в книге образ «симпатичного шалопая» Мити Шагина стал ролевой моделью для десятков художников, образовавших вокруг этого явления художественное движение. Впрочем, сам Шинкарев называть «митьковство» движением отказывается, несмотря на то что говорить о собственно митьковской эстетике, основанной на общности мировоззренческих установок, вполне справедливо. В любом случае, созданное и в то же время артикулированное повестью явление стало одним из главных событий ленинградского неофициального искусства, породив огромное количество последователей и продолжателей.

Несмотря на ироничность и даже саркастичность как этого опуса, так и всей поэтики «митьков», живопись самого Владимира Шинкарева на протяжении многих лет сохраняет приглушенный, даже сумрачный колорит. Замечательный искусствовед Сергей Даниэль в связи с картинами Шинкарева говорит о «петербургском тексте» русской живописи. Действительно, Петербург — любимая тема художника, неизменно возвращающегося к любимым городским пейзажам: к находящейся в нескольких шагах от мастерской набережной Смоленки или связанной с детскими воспоминаниями станции «Боровая»…

Для живописи Шинкарева характерен интерес к повседневным темам. В представленной в постоянной экспозиции музея Эрарта работе «Трапеза нечестивых» художник обращается к бытовой сценке: три безликие фигуры, выступающие из темноты, склоняются над наполняемыми стаканами. Картина написана в середине 90-х годов, ставших для России периодом потрясений и острых противоречий: опьянение прежде незнакомым чувством свободы сочеталось с разочарованностью тяжелейшей социальной, политической и экономической ситуацией в стране. Сцена вызывает в памяти и советскую традицию так называемых «кухонных» разговоров: кухня продолжает восприниматься как почти сакральное, безопасное место, где может быть сказано больше, чем допустимо где-либо еще.

Сакральность пространства поддерживается выбором названия произведения и вызываемыми этим названием коннотациями: оно отсылает к популярному в лубочных картинках сюжету, противопоставляющему поведение за трапезой людей благочестивых и нечестивых. В то же время сама композиция напоминает об иконографии Троицы. Ассоциируется с иконописью и живописная манера Шинкарева: приглушенные теплые тона, глубокий карминный оттенок фона, на котором выступают фигуры. Они четко очерчены, но вокруг их голов темнеют густые тени, напоминающие нимбы. Противоречивость сюжета, совмещающего намек на иконографическую композицию и «нечестивость» занятия изображенных, создает многочисленные слои трактовки произведения. Художник размышляет над самым расхожим мифом о России, выражающимся в емкой формулировке хрущевских времен «сообразить на троих». Но этим Шинкарев не ограничивается: наблюдение за застольем неприкаянных и растерянных героев превращается у него в размышление о социальной обстановке в стране.

Еще одна работа Владимира Шинкарева, хранящаяся в Эрарте, — «Колина кухня» 2000 года. Художник снова обращается к «кухонной» теме: но здесь он исследует непосредственно пространство, обживаемое посредством живописи. Графичность композиции, пристальное внимание к деталям, ограничение палитры до нескольких «жемчужных» оттенков, — все эти характерные для живописи Шинкарева качества находят отражение в картине. Кухня персонифицирована: это не кухня вообще, но именно Колина, кому-то принадлежащая, обжитая и хорошо знакомая. В живописи Шинкарева всегда присутствует момент «присваивания» пространства: это касается даже его городских пейзажей. Художник всегда пишет только то, что знает: «что вижу, то и пою», как говорит о себе сам Шинкарев. Ему неинтересен современный мир пластиковой, неоновой рекламы, покрывшей прежде «мрачные» (по названию живописного цикла художника) фасады города: Шинкарев безжалостно удаляет все лишние наслоения, всегда добираясь до исконной «мрачности».