Оскар Рабин, один из лидеров российского нонконформизма,  родился в 1928 году в Москве. В период с 1958 по 1965 годы в доме-бараке в подмосковном поселке Лианозово, где он жил вместе со своей супругой, художницей Валентиной Кропивницкой, собирались неофициальные живописцы, поэты и писатели. Андеграундное объединение, центром притяжения которого был учитель и тесть Оскара, художник и поэт Евгений Кропивницкий, получило впоследствии название Лианозовской школы, или Лианозовской группы. Участников встреч объединял поиск пути к свободному искусству, а не схожий стиль или уникальный манифест.

Оскар Рабин также стоял у истоков формирования нового, независимого стиля. Он был одним из организаторов знаменитой «Бульдозерной выставки», проходившей в  1974 году на пустыре в Беляево и обернувшейся расправой советских властей над альтернативным искусством. Участвовал Рабин и в организации последующей, уже разрешенной выставки независимого искусства в Измайловском парке.

Отстаивая право свободно заниматься искусством, не следуя установкам соцреализма, Оскар Рабин оказался неугодным советской власти и в 1978 году вынужденно эмигрировал во Францию, где в скором времени был лишен советского гражданства. В 1986 году он получил французский паспорт, и лишь в 1990-м художнику было возвращено советское гражданство, а в 2006 году выдан российский паспорт.

В искусстве Оскара Рабина никогда не было нарочитой антисоветской провокации. Его прежде всего интересовал поиск собственного художественного языка, возможность выразить себя при помощи других, отличных от соцреализма приемов. Он всегда изображал то, что его окружало, что было ему близко: силуэты лианозовских бараков, очертания однотипных московских домов, композиции с бытовыми предметами — сушеная рыба, нарезанная на куске газеты колбаса, бутылки с надписями на этикетках. Художника привлекали невзрачность и трагическая простота той реальности, которой он был предоставлен. Коллажность разноформатных объектов придавала его картинам метафизический оттенок. Из этого субъективного видения сложилась авторская иконография целой эпохи.

Как символы того времени, работы Оскара Рабина теперь находятся в крупнейших музейных собраниях и частных коллекциях российского искусства второй половины ХХ века. Выставки художника проходили в Русском музее, ГМИИ им. Пушкина, Третьяковской галерее, Мультимедиа Арт Музее.

В отличие от других выставок Оскара Рабина, организованных недавно в России, проект в музее Эрарта включает только работы, созданные художником за последние десять лет. Экспозиция знакомит зрителя с новым парижским периодом, включающим как заново переосмысленные старые композиции, так и совершенно новые сюжеты. Во Франции Оскар Рабин не отказался от традиционного для него сюжетного ряда. Художник изображает свою собственную жизнь посредством подмосковных пейзажей и композиций с бараком в Лианозово, где одиноким алым пятном горит свет. Органично в серию работ вписываются виды Парижа и предметы его нового быта с уже французскими газетами, сыром и вином.

Новые произведения Рабина неизменно эмоциональны и трагичны. Несмотря на легкость, казалось бы присутствующую в его жизни во Франции, в парижском периоде творчества Оскара Рабина по-прежнему доминируют темы, связанные с чувством одиночества. Так, он пишет покинутый пригородный вокзал Сан-Мишель и стоящий в отдалении одинокий дом. Художник изображает как недосягаемость окружающей его действительности, даже по прошествии более чем тридцати лет жизни во Франции кажущейся ему чужой, так и память о прошлом, к которому ему не вернуться.

На одной из работ в небе над российской глубинкой парит гигантская мясорубка. Сам предмет попался на глаза художнику совершенно случайно на барахолке в Марселе и вызвал воспоминания о детстве. Совершенно случайно же Оскар поместил его над пейзажем. Так появилась одна из самых символичных работ Оскара Рабина нового периода, непреднамеренно передавшая чувство некой «зловещей трагедии».

И хотя художественная форма искусства Оскара Рабина не изменилась, он все же продолжает искать новое средство высказывания. Таким средством для него стал цвет, который в последних работах приобретает особую драматичность. Этот новый цвет в своем ярком, фиолетовом, лиловом, желтом звучании — кульминационный знак, пламенная вспышка, предвещающая закат и вместе с тем начало новой, еще не понятной ни самому автору, ни зрителю эпохи. 

Елизавета Шагина

При поддержке продюсерской группы Марка Ивасилевича.