Представители романтизма в свое время воспели античные руины, полуразрушенные средневековые замки и забытые могилы. А современным романтикам оказался близок образ «авторуин». Побитые временем, заржавевшие, вросшие в землю автомобили вряд ли оставят равнодушным человека, знакомого с поэтикой. «Череп» грузовика ЗИЛ с глуповатым оскалом, например, невольно вызовет в памяти монолог Гамлета, обращенный к останкам шута.

Живописец Александра Овчинникова тоже видит в автомобилях 50-х — 60-х годов живых существ. Она подолгу вглядывается в их «морды» во время затяжных пленэров в музее ретроавтомобилей. Буйство трав и полевых цветов, затерявшиеся в них корпуса автомобилей с облупившейся краской — все это дает художнику не только яркие зрительные образы, но еще и элегическое настроение.

Кажется, проектировщики неслучайно сделали автомобили похожими на людей. В то время, когда потоки машин наводняли улицы городов, новую технологию нужно было «гуманизировать». Следы этой адаптации, кстати, до сих пор сохранились в городском фольклоре и в целом ряде текстов.

Сегодня автомобильный дизайн существенно изменился, как и отношение к машине. Но многие водители до сих пор проводят параллели между человеком и автомобилем: переднюю часть по-прежнему зовут «мордой», а само авто награждают такими эпитетами, как «ушастый» или «горбатый».

Особенно интересны народные прозвища, раскрывающие «душевные» качества машины, «написанные на морде» или созвучные иностранному названию. На улице то и дело можно встретить паршивца, пижона, а иногда и вовсе беременную антилопу. 

Автомобиль для многих стал не просто средством передвижения, но местом уединения, а часто и собеседником. Может быть, поэтому автомобильные свалки все чаще именуют «кладбищами» или «захоронениями».

Встреча с пустыми глазницами какой-нибудь «Волги» или «Москвича» действительно способна вызвать скорбные чувства. Но в живописной серии Александры Овчинниковой эта трагическая нота заглушается пестрым карнавалом красок. Ржавые «черепа» машин рядятся в венки из васильков, автомобили выстаиваются в хороводы и будто красуются, заявляя: «Какой я вам дед! Я солдат-ветеран! На теле ношу я четырнадцать ран!».