Творчество Бориса Смотрова, принадлежащего к поколению шестидесятников, несколько отличается от стандартов второго русского авангарда — уникального художественного явления, в основу которого легли формальные, пластические и колористические открытия художников начала ХХ века. Абстрагируясь от текущего времени и создавая универсальное буколическое пространство, автор идет по собственному пути: исследуя народную карнавальную культуру, он словно пробует найти некий визуальный код русскости. Созданные им образы крестьян и деревенские пейзажи полны задора и написаны в яркой декоративной манере, подчеркнутой условным футуристическим акцентом. Это своеобразный театр, стилистику которого постепенно начинаешь понимать и принимать: в нем так лихо замешаны символы и образы отечественной культуры — от Венецианова до Кустодиева, от иконописи до Малевича, так активно разлита забытая энергия народного гуляния.

Плотный, яркий, насыщенный локальный цвет, упрощенная форма, почти плакатная доходчивость композиции вместе с  характерными сюжетами, взятыми из деревенского календаря — покосы, жатвы, песни, гуляния, — придают картинам Бориса Смотрова черты пластических формул русского народного бытия с ярко выраженным сказочно-фольклорно-былинным началом. Эта свобода в воссоздании картины мира идеальной русской жизни, рая деревенского бытия, выявляет в работах автора метафизический смысл.

«Соединение в душе художника мира видимого, реального и условного, неосязаемого, уходящего вглубь тысячелетий, заложенного природой на генетическом уровне, есть форма моего существования в живописи, — говорит о себе Борис Смотров. — Солнце, Свет, Жизнь, Цвет — суть моего бытия и творчества». 

Радостная живописная утопия, созданная автором, вовлекает зрителя в своеобразную игру, построенную на узнавании и поиске параллелей в ассоциативном поле культуры. Мы глядим не то подзорную трубу, не то калейдоскоп — и видим сказку о золотом веке.