Анатолий Алексеев
Итоги

В экспозиции эпические полотна соседствуют с пейзажами Ленинградской области: в художественном мире Анатолия Алексеева даже драконы и рыцари кажутся коренными обитателями берегов реки Сестры или лесов Карельского перешейка. Размышляя над своим творчеством, художник примерял к нему ироничную формулировку «интеллектуально-эротический реализм». И если с эротикой все более-менее ясно — Алексеев признавался, что если, например, в литературном произведении нет женщины, то оно ему не очень-то интересно, — то рассуждать об интеллектуальной насыщенности живописи довольно сложно, особенно если автор сознательно выбирает самые чувственные сюжеты: прикованную к скале Андромеду или танцующую с быком Европу.

Работы Анатолия Алексеева очень зрелищные: в пейзажах небо залито заревом, а на фантастических полотнах герои пытаются ужиться с разрушительными стихиями. Искусствовед и друг художника Александр Королев в одной из своих статей упоминает «идею монументальности», свойственную автору, как и другим ученикам известного советского художника-монументалиста А.А. Мыльникова. По мнению Королева, Алексеева среди них выделяет «плотность формы в сочетании с обобщенностью и изобразительностью»: мир, который живописует этот художник, устойчив, конкретен и выглядит как единая материя, везде в меру спокойная и в меру напряженная.

В монументальном искусстве важна определенная степень условности: например, установка на плоскость, а не на глубину. При этом оно всегда адресовано широкому зрителю и всегда стремится завоевать его внимание каким-либо ярким эффектом. Подобные мастерские находки можно встретить в любой из картин Алексеева: и в изображении корзины с грибами, и в многофигурной композиции с конями.

Любопытно рассмотреть программную работу «Итоги», созданную в 2000 году. Миллениум сейчас вспоминается как время упадка, если не сказать деградации монументального искусства. Это созвучно популярной идее «конца истории», а заодно и искусства как такового, которую ввел в общественную дискуссию философ и политолог Фрэнсис Фукуяма. В апокалиптическом откровении Алексеева всадники проносятся над обломками культовых сооружений исчезнувших цивилизаций. Они буквально попирают копытами духовные искания прошлого, что в целом не противоречит толкованиям образов всадников Апокалипсиса в христианской литературе.

И здесь уместно будет вспомнить, что мы имеем дело с «интеллектуально-эротичесим реализмом», а жанр «Откровения» всегда предвосхищает будущее. Движущая сила всей картины — обнаженная на белом коне. Зная о сложившейся иконографии четырех всадников, забавно было бы предположить, что это Чума, однако слишком уж она витальна. Безусловно, это первый всадник — Завоеватель. Двадцать лет спустя после написания этой работы все чаще можно слышать о том, что истинными вершителями истории являются женщины. Героиня Алексеева настолько стремительна, что ее волосы придерживает рыцарь в розовых доспехах. Этого же персонажа мы встречаем на другой картине автора в образе Персея, что вполне логично, поскольку из мифа этот герой-змееборец шагнул прямиком в рыцарские романы.

Там, где Анатолий Алексеев обращается к мифу, возникает ощущение проницаемости времен — вечной жизни персонажей. При этом его женские образы буквально состоят из плоти и крови и ничем не отличаются от наших современниц, а драконы, быки и рыцари принадлежат особой фантастической традиции, в которой ирреальное является органичной частью мира.